Спустя некоторое время после моего возвращения домой мой старший брат Шедруб сказал мне, что изучение Дхармы – дело важное, но одного теоретического знания недостаточно. Он посоветовал мне искать учителя, обладающего наивысшей реализацией. С его точки зрения, наиболее реализованным учителем из всех живущих был Шечен Гьялцаб Ринпоче. Другой мой брат, Сангье Ньенпа Ринпоче, только что закончил трёхлетний ретрит и тоже собирался встретиться с Шеченом Гьялцабом Ринпоче. Таким образом мы – трое братьев, отец и ещё десять человек из наших мест – отправились в монастырь Шечен.

Когда мы прибыли, помощник Шечена Гьялцаба Ринпоче приветствовал нас двумя церемониальными хадаками – один он поднёс мне, другой Сангье Ньенпа Ринпоче. Он передал нам слова Шечена Гьялцаба Ринпоче о том, что нам двоим лучше подождать со встречей до наиболее благоприятного дня, поскольку это будет наша самая первая встреча в монастыре Шечен. Шедрубу же, который уже встречался с ламой в этом монастыре, было разрешено увидеться с ним в любое время, какое ему будет удобно.

Мы прождали три дня, прежде чем получили аудиенцию. Мне наше ожидание показалось очень долгим, ведь это была моя первая встреча с учителем. Я уже истомился ожиданием, когда нас наконец позвали в ретритный дом Ринпоче. Вместо монашеских одежд на нём была надета жёлтая жилетка, отороченная мехом. Он редко покидал ретрит, и поэтому его волосы, завивающиеся в локоны, были настолько длинными, что ниспадали на плечи. Мы расселись, и нас угостили сладким рисом, приправленным шафраном. Шечен Гьялцаб Ринпоче расспрашивал об учителях, которых встречал Сангье Ньенпа Ринпоче, и тех учениях, которые он от них получал. Этот разговор длился более трёх часов.

Ретритный дом Шечена Гьялцаб Ринпоче был построен на площадке, расположенной на уступе склона горы, в сорока пяти минутах ходьбы от монастыря Шечен. В это удивительное место вела довольно крутая тропа, которая становилась очень мокрой во время сезона дождей. Из окна этого дома можно было увидеть монастырь и реку, текущую вниз по долине и окружённую со всех сторон горами, с вершин которых практически круглый год не сходил снег. Ниже дома, на склоне, среди зарослей можжевельника находилась поляна, которая была идеальным местом для того, чтобы посидеть в медитации в солнечный день. Ещё ниже можно было обнаружить маленькую пещеру, которая называлась Пещера Сияния Великого Блаженства, – в ней Шечен Гьялцаб Ринпоче провёл в ретрите долгие месяцы. Выше по склону были и другие пещеры. В одной из них на поверхности каменных стен спонтанно проступили священные изображения. На полпути в монастырь располагался главный ретритный центр, где в это время около двадцати монахов находились в традиционном ретрите, который длится три года, три месяца и три дня.

Шечен Гьялцаб Ринпоче был, бесспорно, одним из самых знающих и реализованных учителей того времени. Однажды он ушёл в трёхлетний ретрит, но, ко всеобщему удивлению, неожиданно вышел из него, объяснив это тем, что уже достиг тех целей, которые в этом ретрите для себя поставил. На следующее утро его помощник заметил на каменной ступеньке его ретритного дома отпечаток ступни. Позже эта ступенька была аккуратно извлечена его учениками как реликвия и хранилась в тайном месте, чтобы уберечь её от уничтожения в ходе «культурной революции». Эту ступеньку с отпечатком ступни Ринпоче можно увидеть в монастыре Шечен и в наши дни.

В монастыре в то время проживали в общей сложности около двухсот монахов. Настоятелем был Шечен Рабджам Ринпоче – другой мой коренной учитель, и именно он давал монахам наставления по практике и даровал посвящения. Он часто посещал и другие монастыри, куда его приглашали, чтобы дать учение, поэтому ему приходилось много путешествовать по Центральному Тибету.

Шечен Гьялцаб

Пема Намгьял.

Фото Матье Рикара

Шестой Шечен Рабджам Ринпоче.

Фото неизвестного автора

Кхьенце Чокьи Лодро.

Фото неизвестного автора

Шечен Конгтрул.

Фото неизвестного автора

В монастыре Шечен проживал ещё один великий учитель – Шечен Конгтрул Ринпоче. Он жил с другой стороны горной реки от ретритного дома Шечена Гьялцаба, также на горном выступе, где образовалась ровная площадка – красивое место, где на лугах летом цвели жёлтые цветы, а в пихтовом лесу можно было насобирать вкусных грибов. Шечен Конгтрул Ринпоче был великим практикующим и, так же как и Шечен Гьялцаб, не проявлял ни малейшего интереса к управлению монастырём. Это была ответственность Шечена Рабджама Ринпоче.

Однажды нас позвали в дом к Шечену Гьялцабу. Когда мы пришли, он сказал нам, что на следующий день он начнёт давать учения, и самым первым посвящением, которое он даст, будет посвящение Ваджрасаттвы из традиции монастыря Миндролинг. В последующие месяцы он давал нам очень важные учения школы ньингма, устную передачу полного собрания сочинений Мипама Ринпоче и собрания работ великого мастера ньингма Лонгчена Рабджама «Четырёхчастная сердечная сущность». По окончании учений я частенько заходил повидать Шечена Гьялцаба. Он любил детей, и ему нравилось играть и веселиться со мной. Он был мягким и заботливым человеком, и на протяжении всей его жизни едва ли кто-то видел его в гневе. Во время длительных учений он обязательно делал перерывы – играл во что-нибудь с молодыми ламами или рассказывал им интересные истории.

Если говорить откровенно, мой учитель Шечен Гьялцаб обладал всеми качествами великого мастера, о которых говорится в сутрах и тантрах. Его главным качеством был глубокий опыт высшего воззрения Великого совершенства. Впоследствии, когда я сам стал изучать эту доктрину, размышлять о ней и якобы ей учить, я чувствовал: мне удивительно повезло, что я получил передачу этого бесценного учения, подобного драгоценности, исполняющей желания, от своего великого учителя, совершенного будды, поскольку благодаря этому моё человеческое перерождение не прошло впустую. Подобные мысли усиливали мою преданность учителю и устремление добиться реализации. Даже сейчас, когда я вроде бы сам учу людей аспектам этой доктрины, я всегда визуализирую в уме образ своего учителя и прошу его дать своё благословение, чтобы наставления и объяснения принесли пользу.

Когда он давал посвящения, я часто испытывал ощущение восторга от выражения его лица и света глаз в тот момент, когда он указывал рукой в мою сторону, проводя прямое ознакомление с природой ума. Я чувствовал, что, хотя в силу своей несовершенной